ЭКОНОМИЧЕСКИЕ КОРНИ РЕФОРМИЗМА.

Тони Клифф, 1957.

Мы живем в критическую эпоху цивилизации. За последние полвека человечество пережило две ужасные войны и теперь живет под угрозой всеобщего уничтожения. Нынешнее поколение – свидетель массовой безработицы и голода, фашизма и газовых камер, варварского уничтожения колониальных народов в Кении и Малайе, Алжире и Корее.

Однако в разгар этих ужасных конвульсий, рабочий класс Запада – США, Великобритании, Канады, Норвегии, Швеции, Голландии, Дании, Германии и других – демонстрирует упорную приверженность реформизму, вере в возможность серьезного улучшения своего положения при капитализме и отвергает возможность революционного переворота. Почему это так? Почему в обществе наблюдаются общая политическая пассивность и отказ от революционных изменений, в то время как все человечество ведет борьбу не на жизнь, а на смерть?

Только если мы отыщем правильный ответ на этот вопрос, мы сможем ответить на следующий: Как долго реформизм способен тормозить революционные устремления рабочего класса? Едва ли можно найти более жизненно важный вопрос для социалистов на Западе и, следовательно, для мирового социалистического движения. Предлагаемая статья есть попытка внести некоторую ясность в эти проблемы.

Ленинская теория.

 

Самым крупным марксистом, определившим корни реформизма, был Ленин.

В 1915 г. в статье, озаглавленной “Крах Интернационала”, Ленин объяснял реформизм, или, если использовать его термин, оппортунизм так: “Период империализма есть раздел мира между “великими”, привилегированными нациями, угнетающими все остальные. Крохи добычи от этих привилегий и этого угнетения перепадают, несомненно, известным слоям мелкой буржуазии и аристократии, а также бюрократии рабочего класса”.

Насколько велика та часть рабочего класса, которой перепадают эти “крохи добычи”?

По словам Ленина, эти слои являются “ничтожным меньшинством пролетариата и трудящихся масс” (В.И. Ленин, 5 изд., т. 26, с. 228).

И в соответствии с этой характеристикой Ленин рассматривает реформизм как “союз части рабочего класса со “своей” национальной буржуазией против угнетенных масс всех наций” (там же).

Экономическую основу количественно незначительной “рабочей аристократии” Ленин усматривает в империализме и его сверхприбылях. В предисловии к своей книге “Империализм как высшая стадия капитализма”, датированном 6 июля 1920 г., он пишет:

“Понятно, что из такой гигантской сверхприбыли (ибо она получается сверх той прибыли, которую капиталисты выжимают из рабочих “своей” страны) можно подкупать рабочих вождей и верхнюю прослойку рабочей аристократии. Ее и подкупают капиталисты “передовых” стран –подкупают тысячами способов, прямых и косвенных, открытых и прикрытых.

Этот слой обуржуазившихся рабочих или “рабочей аристократии”, вполне мещанских по образу жизни, по размерам заработков, по всему своему миросозерцанию, есть главная опора II интернационала, а в наши дни главная социальная (не военная) опора буржуазии. Ибо это нас настоящие агенты буржуазии в рабочем движении, рабочие приказчики класса капиталистов (labor lieutenants of the capitalist class), настоящие проводники реформизма и шовинизма" (там же, т. 27, с. 308).

Выводы и факты.

Неизбежный вывод, который следует из ленинского анализа реформизма, заключается в том, что под тонкой корой консерватизма скрываются неукротимые революционные устремления массы трудящихся. Стоит пробиться сквозь эту кору – и мы увидим бушующую революционную лаву. Роль революционной партии состоит в том, чтобы просто показать массе трудящихся, что “ничтожно малое меньшинство рабочей аристократии” предает их интересы.

Этот вывод, однако, не подтверждается историей реформизма в Великобритании, США и других странах на протяжении последнего полувека: прочность позиций реформизма, его распространение на весь рабочий класс, с поражением и в большой мере изоляцией всех революционных меньшинств, со всей ясностью свидетельствует о том, что экономические, социальные корни реформизма кроются не в “ничтожном меньшинстве пролетариата и трудящихся масс”, как утверждал Ленин.

Если мы покажем, где ошибся Ленин в своем анализе, это поможет нам более ясно увидеть подлинные экономические, социальные и исторические основы реформизма.

Как капиталисты бросают крошки рабочим?

Рассматривая ленинский анализ, нужно прежде всего задать следующий вопрос: как сверхприбыли, например, британских компаний в колониях создают ситуацию, при которой “рабочей аристократии” Великобритании достаются “крошки со стола буржуазии”? Ответ на этот вопрос делает весь ленинский анализ реформизма недействительным.

Возьмем, к примеру, “Англо-иранскую нефтяную компанию”, в течение десятилетий получавшую баснословные сверхприбыли. Доставалось ли что-нибудь из них рабочей аристократии? Во-первых, на предприятиях этой компании в Англии занято очень мало рабочих. И даже они не получают более высокую зарплату только оттого, что норма прибыли компании высока. Никакой капиталист не скажет рабочим: “Поскольку я получил в этом году большие прибыли, я готов дать вам более высокую зарплату”.

Империализм и экспорт капитала могут, конечно, оказывать сильное влияние на уровень зарплаты в индустриальной стране, давая занятость многим рабочим, производящим машины, рельсы, локомотивы и т.д., которые составляют реальное содержание экспортируемого капитала. Это влияние на уровень занятости несомненно воздействует на уровень зарплаты вообще. Но почему же оно воздействует только на реальную зарплату “ничтожно малого меньшинства”? Разве рост числа рабочих мест и уменьшение безработицы приводят к возрастанию немногочисленной “рабочей аристократии”, а на условия жизни рабочих масс это никак не влияет? Разве условия более или менее полной занятости ведут к повышению расслоения на квалифицированных и неквалифицированных рабочих? Конечно, нет.

Можно привести довод, что высокие сверхприбыли капиталистов от их инвестиций в колониях привели к росту зарплаты иным путем: что капиталисты не противятся введению трудового законодательства, охраняющего условия труда, столь сильно, как бы они противились в том случае, если бы прибыли были низкими. Это так. Но нельзя сказать, что это законодательство приводит к растущей дифференциации условий жизни различных слоев рабочего класса.

Мы растем вместе.

Посмотрим на такие простые примеры, как запрещение детского или ограничение женского труда в ряде отраслей промышленности. Это не влияет на предложение, а значит и зарплату, на рынке квалифицированного труда в большей степени, чем неквалифицированного. Сокращение рабочего дня также не в большей мере влияет на рынок квалифицированного труда по сравнению с неквалифицированным. В самом деле: все, что поднимает уровень жизни неквалифицированных и полуквалифицированных рабочих масс, уменьшает разницу между их уровнем жизни и уровнем жизни квалифицированных рабочих. Чем выше общий уровень жизни, включая образовательный, тем легче неквалифицированным рабочим стать полуквалифицированными или квалифицированными. Более зажиточные рабочие легче несут финансовое бремя ученичества. А чем легче рабочим приобрести квалификацию, тем меньше разница в зарплате между квалифицированными и неквалифицированными рабочими.

Опять же можно приводить довод, что империализм бросает “крошки” рабочим посредством того, что он чрезвычайно дешево получает продовольствие и сырье из отсталых, колониальных стран. Но этот фактор опять же влияет на уровень жизни не только меньшинства “рабочей аристократии”, но и всего рабочего класса промышленных стран. В той степени, в какой этот фактор имеет место, путем повышения общего уровня жизни, он сокращает различия между прослойками одного и того же рабочего класса.

Воздействие профсоюзов и политической активности рабочего движения в целом идет в том же направлении. Чем лучше общие условия жизни рабочих, тем меньше различия в заработках между их прослойками (этому лишь отчасти противоречила ситуация, когда профсоюзы состояли только из квалифицированных рабочих).

Фактически, весь исторический опыт свидетельствует о том, что чем меньше прав у рабочих и чем больше они угнетены, тем больше разница в зарплате, особенно между квалифицированными и неквалифицированными рабочими. Это ясно иллюстрирует следующая таблица, в которой сравниваются заработки квалифицированных и неквалифицированных рабочих в период между двумя мировыми войнами в такой экономически передовой стране, как Великобритания, и такой отсталой, как Румыния:

 

 

Зарплата квалифицированных рабочих в процентах к зарплате неквалифицированных

(Сlark, Conditions of Есоnomic Progress, London, 1950, p. 460).

Или, если взять другой пример: “...В Испании машинист локомотива с обычным стажем и уровнем квалификации получает в 3,3 раза больше неквалифицированного работника с обычным стажем, в то время как в Новой Зеландии этот коэффициент составляет лишь 1 : 2” (ibid., p. 461) .

Можно статистически доказать, что в последнем столетии расслоение в рабочем классе Великобритании (как и во многих других промышленных странах) стало меньше, и что повышение уровня жизни коснулось не только “ничтожного меньшинства”, но и всего рабочего класса. Чтобы доказать этот последний пункт, достаточно сравнить нынешние условия в Великобритании с условиями жизни рабочих, описанными в 1845 г. Энгельсом в работе “Положение рабочего класса в Англии”.

Откуда мы вышли.

Вот его описание типичных жилищных условий того времени:

“В приходах Сент-Джон и Сент-Маргарет в 1840 г. проживало, по данным Journal оf the Statistical Society, 5 366 рабочих семей в 5294 “жилищах” (если они заслуживают такого названия!): мужчин, женщин и детей, скученных вместе без различия возраста или пола – в общей сложности 26 830 человек, и из этих семей три четверти ютились в одной комнате.

Тем, кто имеет какой-то приют, повезло по сравнению с совершенно бездомными. В Лондоне 50 тысяч человек каждое утро встают, не зная, где преклонят голову этой ночью. Счастливейшие из этого множества, те, кому удается к вечеру накопить один-два гроша, поступают в ночлежку, каких полно в каждом большом городе, где они находят постель. Но какую постель! Эти дома забиты кроватями от подвала до чердака, в комнате по четыре, по пять, по шесть кроватей: сколько может вместиться. В каждой кровати умещается по четыре, по пять или по шесть человек – сколько войдет: больных и здоровых, молодых и старых, пьяных и трезвых, мужчин и женщин, кто как ляжет, без разбора. Потом начинаются свары, драки, поножовщина или, если эти товарищи по койке стакнутся друг с другом, то тем хуже: устраиваются кражи и творятся такие деяния, которые наш язык, ставший более гуманным, чем наши дела, отказывается описать. А те, кто не может заплатить за такой ночлег? Они спят, где придется, в подворотнях, под навесом, в углах, откуда полиция и хозяева их не гонят”.

Здравоохранение, одежда, санитария, образование, – все это находилось на одинаковом уровне. Вряд ли нужны еще доказательства тому, что условия жизни рабочего класса как целого, а не только незначительного меньшинства, радикально улучшились при капитализме за последнее столетие.

Империализм и реформизм.

Как мы видели, имеется тесная связь между империалистической экспансией капитализма и ростом реформизма. Рискуя несколько повториться, мы считаем целесообразным вкратце суммировать связь между ними обоими.

– Рынок отсталых колониальных стран, повышая спрос на товары из промышленных стран, ослабляет в последних тенденцию к перепроизводству, уменьшая резервную армию безработных и таким образом приводит к росту заработной платы рабочих промышленных стран.

– Рост зарплаты, осуществляемый подобным способом, имеет кумулятивный эффект. Благодаря расширению внутреннего рынка в промышленных странах, тенденция к перепроизводству ослабляется, уменьшается безработица, растет зарплата.

- Экспорт капитала способствует процветанию промышленных стран, т.к. создает рынок сбыта для их товаров – по крайней мере на время. Экспорт хлопчатобумажных изделий из Англии в Индию подразумевает, что Индия способна оплачивать его немедленно, экспортируя хлопок, например. С другой стороны, экспорт капитала для строительства железной дороги предполагает экспорт изделий – рельсов, локомотивов и т.д., – превышавший краткосрочную платежеспособность или экспортную способность Индии. Другими словами, на время экспорт капитала становится важным фактором расширения рынка для промышленности передовых стран.

Эффект бумеранга.

Однако со временем этот фактор обращается в свою противоположность: уже экспортированный капитал тормозит экспорт товаров из метрополии после того, как колониальные страны начинают выплачивать прибыли или проценты по ней. Для того, чтобы выплатить Британии прибыль в размере 10 млн. ф. ст. (на британский капитал, вложенный в Индии), Индии придется импортировать меньше, чем экспортировать и сэкономить таким образом необходимые средства на сумму 10 млн. ф. ст. Иными словами, экспорт капитала из Англии в Индию превышает рынок для британских товаров: выплата процентов и прибыли на наличный британский капитал в Индии ограничивает рынок для британских товаров.

Отсюда следует, что наличие крупных британских капиталовложений за рубежом нисколько не исключает перепроизводства и массовой безработицы в Великобритании. Вопреки мнению Ленина, высокая прибыль на капитал, инвестированный за рубежом, вполне может быть не спутником капиталистического процветания и стабилизации в империалистической стране, а фактором массовой безработицы и депрессии.

Экспорт капитала в колонии затрагивает весь рынок капиталов в империалистической стране. Даже если бы излишек капитала, который некуда вложить, был очень невелик, его кумулятивное влияние могло бы быть огромным, т.к. он создал бы давление на рынке капитала и усилил тенденцию к сползанию вниз нормы прибыли. Это, в свою очередь, оказало бы свой кумулятивный эффект на активность капитала, на всю экономическую активность, на занятость, а отсюда на покупательную способность масс и вновь, как в порочном кругу, на рынок.

Экспорт избыточного капитала может устранить эти трудности и таким образом имеет большое значение для всего капиталистического процветания, а значит и для реформизма.

Таким образом, ослабляя давление на рынок капитала, экспорт капитала уменьшает конкуренцию между различными фирмами и тем самым снижает необходимость каждого из них рационализировать и модернизировать свое оборудование (это в некоторой степени объясняет техническую отсталость британской промышленности – пионера промышленной революции – по сравнению, например, с сегодняшней индустрией Германии). Это ослабляет тенденции к перепроизводству и массовой безработице, снижению зарплаты и т.п. (разумеется, в изменившихся обстоятельствах, когда фактическая монополия Англии в индустриальном мире прекратилась, этот фактор вполне может стать причиной упадка британской промышленности на мировом рынке, безработицы и снижения зарплаты).

Закупка дешевого сырья и пищевых продуктов в колониях позволяет повышать реальную зарплату в индустриальных странах без снижения нормы прибыли. Этот рост зарплаты означает расширение внутреннего рынка без сокращения нормы и размера прибыли, т.е. без ослабления движущей силы капиталистического производства.

Период, в течение которого аграрные колониальные страны способствуют расширению рынков промышленных стран, будет более длительным пропорционально а) размеру колониального мира по сравнению с производственным потенциалом передовых индустриальных стран и б) периоду, на который была отложена индустриализация первого из них.

Прочная заинтересованность в национализме.

Все положительное воздействие империализма на капиталистическое процветание исчезло бы, если бы не было государственных границ между промышленными империалистическими странами и их колониями.

Англия вывозила товары и капитал в Индию и ввозила дешевое сырье и продовольствие, но безработные в Индии – число которых возросло вследствие экспансии британского капитализма – не получили от этого доступ на британский рынок труда. Если бы не финансовый барьер на пути массовой индийской иммиграции в Англию, зарплата в Англии не возрастала бы на протяжении всего последнего века. Кризис капитализма становился бы все глубже и глубже. Реформизм не смог бы заменить собой революционный чартизм.

Здесь вновь ясно сказалась слабость ленинской теории рабочей аристократии. По Ленину, реформизм есть порождение, говоря его словами, периода “высшей стадии капитализма” – периода экспорта капитала, который зарабатывает высокую норму прибыли и отдает крошки от этой прибыли в руки рабочей аристократии. Этот период широкомасштабного экспорта капитала начался в Великобритании примерно в последнем десятилетии XIX в.

Зарплата росла еще до империи.

В действительности, внушительный рост заработной платы работников имел место задолго до этого: в 1890 г. реальная зарплата промышленных рабочих в Великобритании была примерно на 66% выше, чем в 1850 г. (Layton and Crowther, A Study of Prices). Причина вполне очевидна: важнейшим фактором повышения реальной зарплаты в Великобритании было расширение возможностей получения работы, вызванное расширением рынка промышленных товаров. И это произошло задолго до периода экспорта капитала.

Грубо говоря, с 1750 по 1850 г., когда расширение масштабов производства британской промышленности сопровождалось разорением многих английских ремесленников и ирландских крестьян, они вливались на британский рынок труда и таким образом поддерживали зарплату на низком уровне. Но начиная с середины XIX в. английские ремесленники, а после “голодных сороковых годов” и избыточное аграрное население Ирландии либо были поглощены британской промышленностью, либо эмигрировали. С тех пор разорению по причине конкуренции с британской промышленностью стали подвергаться индийские ремесленники и крестьяне – но они не становились частью британского рынка труда, а, следовательно, не снижали общий уровень зарплаты.

То, что поворотный пункт в тенденции, которой следовала зарплата в Англии, произошел задолго до конца XIX в., а на самом деле в ту пору, когда местные безработные ремесленники и крестьяне уже стали промышленными рабочими, тогда как колониальным рабочим не давали стать частью британского рынка труда, т.е. в 30-е и 50-е гг. XIX в., ясно из следующей интересной таблицы:

Реальная зарплата с 1759 по 1903 r.

(1900 – 100%)

Десятилетия и торговые циклы	Индекс
1759-68	62
1769-78	60
1779-88	60
1789-98	58
I799-I808	50
1809-18	43
1819-28	47
1820-26	47
1827-32	48
1833-42	51
1843-49	53
1849-58	57
1859-68	63
1869-79	74
1880-86	80
1887-95	91
I895-I903	99

(J. Kuczynski, A Short History of Labour Conditions in Great Britain 1750 to the Present Day, London, 1947, р. 54).

Воздействие империализма на капиталистическое процветание, а значит и на реформизм, не ограничивается собственно империалистическими державами, но в большей или меньшей степени распространяется на все развитые капиталистические страны. Так, процветающая Британия, например, может обеспечить широкий сбыт датскому маслу и таким образом распространить выгоды, получаемые британским капитализмом от эксплуатации империи, на датский капитализм.

Экономическая основа правых.

Экспансия капитализма посредством империализма создала возможность для профсоюзов и рабочих партий вырвать уступки для трудящихся у капитализма, не свергая последнего. Это порождает широкую реформистскую бюрократию, которая, в свою очередь, становится тормозом для революционного развития рабочего класса. Основная функция этой бюрократии – служить посредником между рабочими и хозяевами, налаживать соглашения между ними и “поддерживать спокойствие” между классами.

Эта бюрократия стремится к процветанию капитализма, а не к его свержению. Она желает, чтобы рабочие организации были не революционной силой, а реформистскими группами давления. Эта бюрократия является важнейшим надсмотрщиком за рабочим классом в интересах капитализма. Это важнейшая консервативная сила современного капитализма.

Но бюрократии в профсоюзах и партиях труда в конечном счете удается приводить рабочий класс в повиновение лишь в той мере, в какой экономические условия жизни рабочих сами по себе терпимы. В конечном итоге основой реформизма является капиталистическое процветание.

Рабочий империализм.

Если реформизм коренится в империализме, он становится для него также и важным щитом, поскольку он поддерживает “свой” национальный империализм против его империалистических конкурентов и растущих колониальных движений.

Реформизм отражает сиюминутные, повседневные узконациональные интересы всего рабочего класса в западных капиталистических странах в условиях общего экономического процветания. Эти сиюминутные интересы находятся в противоречии с историческими и международными интересами рабочего класса, социализма.

Ввиду того, что капиталистическому процветанию, наряду с относительно благоприятными условиями на рынке труда, способствует империалистическая экспансия, эксплуатация колоний, реформизм был в значительной степени выражением империалистического господства над отсталыми странами.

Однако поскольку процветание с мало-мальски полной занятостью и сравнительно терпимой зарплатой может быть обеспечено, по крайней мере на время, в условиях перманентной военной экономики (см. мою статью “Перспективы перманентной военной экономики”, Socialist Review, May, 1957), реформизм имеет экономические корни также и там, где империалистическая военная экономика приходит на смену империалистической экспансии.

Военная экономика.

В 30-е гг. перед лицом глубокого всемирного кризиса, безработицы и фашизма создавалось впечатление, что фундамент реформизма подорван окончательно. В этот период Троцкий писал, высказывая прогноз на будущее: “В эпоху загнивающего капитализма... вообще не может быть речи о систематических социальных реформах и повышении жизненного уровня масс... когда каждое серьезное требование пролетариата и даже каждое прогрессивное требование мелкой буржуазии неизбежно ведут за пределы капиталистической собственности и буржуазного государства” (“Агония капитализма и задачи Четвертого интернационала”).

Если серьезные реформы при капитализме уже невозможны, тогда пробил последний час буржуазной парламентской демократии и конец реформизма уже у дверей.

По Троцкому, война, обостряя противоречия капитализма, должна была привести к ускорению этих процессов.

Однако жизнь не оправдала прогноза Троцкого. Война и перманентная военная экономика дали новую передышку капитализму, а следовательно, и реформизму во многих западных капиталистических странах.

Сама по себе растущая зависимость реформизма от перманентной военной экономики показывает его банкротство и необходимость революционного свержения капитализма вместе с его близнецами – перманентной военной экономикой и реформизмом. Однако в этом банкротстве реформизма еще не каждый рабочий убедился на собственном каждодневном опыте. Как я стремился показать в своей статье, опубликованной в майском выпуске Socialist Review, пройдет еще какое-то число лет, прежде чем перманентная военная экономика приведет к существенному ухудшению условий жизни рабочих, а тем самым и к исчезновению корней реформизма. Для того, чтобы это произошло, не нужно, конечно, чтобы уровень жизни рабочих снизился до минимума. Американский рабочий реагировал бы очень твердо, если бы кто-то попытался отобрать у него машину или телевизор, в то время как рабочие других стран смотрят на эти вещи как на роскошь, о которой они не могут и мечтать. В той мере, в какой прошлые реформы принимаются как необходимость, серия новых реформ становится ожидаемым ходом событий. Аппетит приходит во время еды. Однако когда капитализм загнивает до такой степени, что любые серьезные требования рабочего класса выходят за его пределы, бьет последний час реформизма.

Реалистичное понимание основ реформизма, его силы и глубины, равно как и факторов, его подрывающих, необходимо для понимания будущего социалистического движения. Как сказал Энгельс более ста лет назад: “Положение рабочего класса является реальной основой и отправной точкой всех нынешних социальных движений... Знание условий жизни пролетариата абсолютно необходимо, чтобы создать прочное основание для социалистических теорий...” (Предисловие к “Положению рабочего класса в Англии”).

Конечно, даже когда отомрут экономические корни реформизма, реформизм не умрет сам по себе. Многие идеи продолжают существовать еще долго после исчезновения материальных условий, которые привели к их появлению. Ликвидация реформизма будет проведена в жизнь сознательным революционным действием, пропагандой и агитацией последовательных социалистов. Их работу облегчит обострение противоречий капитализма в будущем.

Всякая борьба рабочего класса, как бы ограничена она ни была, повышая его уверенность в своих силах и опытность, подрывает реформизм. “В любой забастовке видна голова гидры революции”. Главной задачей настоящих, последовательных социалистов является объединение и обобщение уроков, вынесенных из повседневной борьбы. Только так может рабочий класс бороться с реформизмом.

Госкап-сайт